Дарья Абрамова
ЗАКЛИНАТЕЛЬ КИСТИ
Глава 1. Первый поцелуй
Я никогда не знал своего отца — может быть, его у меня никогда и не было. Прозвучит странно, скажете вы?.. Ну, это неудивительно, когда твоя мать — заклинательница кисти. Конечно, она не кричала об этом направо и налево, но я-то с маленьких лет стал свидетелем ее магии. Стоило ей только вывести на бумаге рисунок, как он преображался в заклинание. Подчас слабое, а иной раз — такое мощное, что последствиям оставалось только дивиться. Вот и я порой задаюсь вопросом — а не нарисовала ли она меня, а затем оживила какой-нибудь мантрой?
Вообще, моя мать — художник. Каким был ее отец. Известным, между прочим, был художником — в живых я его не застал, но истории о чудачествах слышал. Однажды этот человек, обыкновенно непричесанный и небритый, расстелил на главной улице столицы огромный холст и принялся рисовать на нем здоровенный портрет Ясу Победоносца — величайшего героя в истории, который, согласно легендам, победил в схватке саму Иаду, злую богиню-сестру Даиды, создательницы этого мира и всего живого в нем. Поговаривают, что нынешний род королей ведет свою родословную как раз от этого великого человека. Также я слышал, что мой дед как-то раз умудрился влезть на пагоду одного административного здания и за одну лишь ночь перекрасил в другой угодный ему цвет. Смотрелась она, конечно, намного лучше прежнего, и только это (и снисходительность правившего тогда короля) спасло деда от казни.
«Бесстрашный в своей глупости», — так говорила о нем мать. Ее мастерство, однако, было ненамного хуже дедовского, да только не было в ней его безрассудства и тяги к приключениям.
Она творила картины. Очень красивые и хорошие картины. Порой они оживали, порой нет. Порой насылали на людей кошмары, а порой наоборот дарили успокоение. Многие видные люди заказывали у нее полотна, но жили мы большую часть времени в весьма бедных условиях: домишко из одной комнаты, один-единственный столик, несколько шкафов, набитых бумагой, кистями, тушью, красками… ах да, был еще маленький задний дворик с колодцем, отхожим местом и кадкой, из которой мылись. До сих пор гадаю, куда же девались все те деньги, что платили заказчики? Неужто на рабочие материалы?..
Так или иначе, когда матушка умерла преждевременно от неизлечимой болезни, многие годы мучившей ее (однако та со стойкостью переносила недуг и продолжала рисовать до самой кончины), я остался на мели. Мало того, что пришлось оплачивать похороны (я не жалуюсь, а просто констатирую факт), так еще и полученные заказы на картины не оправдались — заказчики все как один были недовольны качеством и прогнали меня, не заплатив ни монеты.
«Что это за кошмар?! Как невыразительно! Словно нарисованы мертвецы! Ни чувств, ни глубины!» — кричали они. Ха… может, это и правда, что мои полотна не такие прекрасные и эмоционально глубокие, как у матушки, но все же… Эх, чего врать?.. Они никудышные — мать постоянно ругала меня и заставляла рисовать больше, но тянуло меня всегда к другому: заклинателей кисти в природе не так много, все они в большинстве своем потомственные, и каждый обладает каким-то своим талантом — одни могут рисовать таких красивых животных, что они буквально сходят с полотен, другие способны своим умением вызывать дождь, лишь нарисовав его… ну, а я умею преображать людей. Я могу, изобразив при помощи кисти образ, который будет угоден заказчику, временно изменить его внешность. Сложно описать данное явление словами, ибо оно очень обширно и разнообразно: это может быть как просто макияж, так и прическа с одеждой. Я смотрю на гардероб и внешний вид того, кому необходима помощь, затем делаю наброски, и заказчик выбирает понравившийся. Если задача стоит несложная, то обычно обходятся силами слуг, которые покупают и находят все необходимое, а если задачка более сложная — например, сделать чей-то нос совершенно иной формы, то приходится прибегать к помощи заклинаний кисти. Однако эффект этот временный — я не могу поменять такие вещи навсегда.
Матушка очень злилась на меня, когда применял подобные заклинания, и била по рукам, крича:
— Не смей творить такое! Это никогда не принесет счастья другим — лишь мимолетную радость, которая сменится горечью разочарования, когда чары спадут!
Никогда не понимал ее. Если человеку хоть немного сделается от такого превращения лучше, а я получу за это деньги, то и все в порядке. Однако ж нет… матушка запрещала мне творить такие заклинания.
Ну, теперь, когда она мертва, а мои картины никому даром не сдались, можно и поживиться на своем даре… так я думал сначала. Однако и тут почти все мои заказчики оставались недовольны! Им, знаете ли, не понравилось, что эффект временный — им подавай вечный! А то, что я не могу такого сотворить, это все равно!.. Не успел и глазом моргнуть и начать осознавать, что конкретно подразумевала мать, когда бранила меня, как тут же влез в огромные долги, за которые не смог расплатиться даже своим захудалым домишком. Дело довели до столичного суда (далеко идти не пришлось, потому что я в столице и живу с самого рождения), и он постановил, что раз никакой родни у меня нет, которая могла бы поручиться, то меня определят в бордель, где я буду долгие-долгие годы работать бесплатно, выплачивая долги господам-ростовщикам, которым не успел вернуть заимствованные суммы. Иными словами, это был полный провал… нет, даже хуже — настоящее мучительное пламя загробной жизни, в которое кидают всех провинившихся при жизни! Если бы матушка была жива, она бы лишь сокрушенно покачала головой и назвала бы меня идиотом!.. наверное… а, может, спасла бы… какая, впрочем, разница! Теперь-то она мне точно не поможет!
Зная, что я заклинатель кисти, меня тут же взяли под стражу и лишили всего, чем можно было бы рисовать, продержали полдня в мрачной камере местных охранителей порядка, а затем приволокли в «увеселительный» квартал с красными фонарями и проститутками с проститутами, кокетливо зазывающими в заведения или глядящими из-за ограды из перекрещенных прутьев. Нарядные и румяные, сидящие или стоящие и ожидающие клиентов. Я представил себя в их числе, и холодок тут же пробежал по спине. В голове возникло множество невероятных планов побега, но такой дохляк, как я, никогда не смог бы воплотить их в жизнь.
Один из двух стражников, тащивший меня за веревку,
